Четвертый этап. Памир

Предновогодние дни декабря месяца были для Донецка, да и для всей ДНР, тяжелыми. Так называемые «киборги» все еще сидели в аэропорту и, не считая коротких дней тишины, город находился под обстрелами. Очень тревожным было ожидание Нового года, ожидались разного рода провокации со стороны нацистских диверсантов. В городе были введены повышенные меры безопасности. Но тем не менее город жил. Жил и готовился к новогодним праздникам.

Для Информцентра дни перед Новым годом были очень загруженные. Проходило много мероприятий, доставка гуманитарной помощи, утренники в школах, с которыми у нас сложились уже тесные взаимоотношения. Все это нужно было осветить, доставить помощь, порадовать детей.

Некоторое время мы уже организовывали уроки мужества в школах ДНР. Приводили в школы ополченцев, обычных донбасских мужчин, взявших в руки оружие для защиты своей земли и своих семей. Дети могли пообщаться, задать тревожащие их вопросы и передать свои лучшие пожелания защитникам. Должен сказать, очень эмоционально и волнительно проходили мероприятия. Ополченцы сами, после встреч с учениками, выходили как будто помолодевшими, набравшимися сил и вдохновленными, благодарили очень. Перед Новым годом администрация Макеевской школы №53 наградила Информцентр грамотами за плодотворное сотрудничество в работе по воспитанию подрастающего поколения. Мы были приятно удивлены и очень благодарны за такую высокую оценку наших скромных усилий и времени, которые мы выделяли на работы со школами.

Обычно ребята что-то дарили гостям защитникам, часто передавали письма, написанные бойцам, которые мы после отвозили на передовую. Перед Новым годом ученики передали бойцам сделанные собственными руками новогодние подарки и игрушки, которые мы распространили по батальону. Таким образом, несмотря на военную обстановку, дети смогли передать бойцам немного праздничной атмосферы.

Работали на выездах по обезвреживанию и уничтожению неразорвавшихся боеприпасов украинских карателей, обстреливающих мирные районы ДНР, с сапером Котом, с которым сложились теплые и дружеские отношения. Работа у саперов тяжелая и опасная, вызовов очень много каждый день, ребята работали с раннего утра до поздней ночи, несмотря на выходные и праздники.

В преддверии зимней сессии Школы высших смыслов мы с ребятами планировали как организовать дежурство – кто-то должен был оставаться и обеспечивать функционирование информационного центра даже во время работы Школы. Договорились, что я перед школой на неделю посещу родственников в России, а после, с началом школы, вернусь в Донецк и буду дежурить в ИЦ. Так удалось на несколько дней выехать «за ленточку», как говорят у нас.

После полугода нахождения в военном Донецке контраст с мирной жизнью в городах России для меня был неожиданно острым. Даже трудно передать – поток странных эмоций, местами просто чувствовал себя, как на другой планете. Жизнь мирной России, в нескольких часах езды от Донецка, была совершенно поразительно праздной, я никогда даже не замечал раньше, насколько современная «нормальная» жизнь отстраненная. В Донецке, при всем ужасе войны, как-то уже привык к тому, что люди в целом живут ближе друг к другу, если можно так сказать. Общая беда, похоже, действительно сближает и стирает некоторые индивидуалистическо-эгоистические барьеры современного городского жителя. Особенно, конечно, чувствовалось это в ополчении, там все жили как-то совсем рядом, как-то даже по-братски, можно сказать. Тем более, толпы серых, не смотрящих друг на друга людей, в своих каких-то отстраненных заботах, в наушниках – вызывали какую-то оторопь. Я чувствовал себя очень неуютно.

Также впечатлило то, что рассказы о быте и жизни, об обстрелах, под которыми побывали, о свисте мин и разрывах «градов» не вызывали у людей ожидаемых реакций. Слушатели, покивав в ответ на рассказ, быстро переключались на темы новых телефонов, проблем с покупкой телевизоров и машин, курса рубля. Возникало устойчивое чувство, что люди просто не слышат, не понимают, о чем ты говоришь. Странно было осознавать, что вы из разных миров уже.

Возврат в Донецк был как глоток чистого воздуха, как бы это не звучало банально. Уже первые бойцы-пограничники со стороны ДНР были «своими». Было очень радостно встретить друзей из ополчения, товарищей, которых служба заставила остаться. Чувство дома, неожиданно обострившееся после поездки «за ленту», было очень отчетливым.

Жизнь батальона шла своим чередом. Каждый значимый день, как то Рождество или Старый Новый год, был поводом для большей сосредоточенности, ожидали каких-то провокаций. Стало уже нормой, что украинские каратели используют значимые для людей праздники для интенсивных обстрелов или действий ДРГ. По всей видимости, таким образом хотели запугать население. Тем не менее, до возврата товарищей со школы, с багажом эмоций и информации, ничего особо острого не произошло.

Где-то с 10-11 января бои в аэропорту обострились. 13 января наконец-то свалили диспетчерскую вышку. Помню, какую радость вызвала эта новость, наши ребята давно пытались снести это мощное сооружение, которое по сути было башней корректировки артогня – по городу, в том числе. Помню чудесное сообщение, которое командир продиктовал для передачи в эфир:

Бойцы бригады «Восток» в аэропорту в данный момент не наблюдают как украинского флага над диспетчерской вышкой, так и самой вышки. Сооружение рухнуло на комплекс зданий у ее основания, называемых «подкова». Радиоперехват зафиксировал следующее сообщение ВСУ: «Мама заплакала. Мамы больше нет».

Но самым тяжелым, трагическим и в то же время героическим событием была оборона «Трешки» 17 января. Тогда мы столкнулись с первыми потерями, причем наших близких товарищей, которые героически пали, защищая народ Донбасса от нацистов, борясь с фашистской нечистью. Этот день стал для многих чертой, которая делит жизнь на «до» и «после». В тот день с самого утра наша съемочная группа была в аэропорту. И когда начался бой, ребята все еще работали, потому слышали начало боя, команды по рации, названия позиций и доклады Пятницы. Вернувшись, они нам сказали, что завязался сильный бой на наших позициях.

Долгое время сведенья о ситуации были лишь обрывочного характера, было понятно, что товарищи в аэропорту держатся, ни одна позиция не оставлена. Было как-то непривычно тихо в ИЦ – все мысли наши были в это время в аэропорту. Время от времени созванивались с командиром на позициях, получая информацию из первых рук. Помню, как во время одного из звонков Газетчик вдруг во время разговора закрыл руками глаза, и первый вопрос, который повис в помещении, был: «Кто?!» Потом было: «Болгарин…» – с усилием на выдохе, с трудно сдерживаемыми слезами. Помню растерянность и замершие лица товарищей в ИЦ, было как-то невероятно тяжело принять информацию, не хотелось верить. Не было слов… Помню, Кот подошел и обнял Газетчика.

После Газетчик вкратце пересказал полученную информацию. По сообщению Пятницы на штаб, Болгарин и Белка погибли, остальные в большей части ранены. Сам Пятница тоже был ранен, но держался, был на связи, докладывал о ситуации и командовал обороной «Трешки».

Бой продолжался долго, до поздней ночи. Все командование штаба тоже было на месте, я каждые 15-30 минут заходил к начштаба бригады для уточнения ситуации. Где-то около 23:00 позиция была разблокирована, и началась эвакуация раненых. В одно из посещений штаба я встретил там начальника медицинской службы, которая докладывала о потерях, кого забрали. Когда я начал уточнять, она вдруг сказала: «Пятница тоже двухсотый». Я недоверчиво переспросил, говорю: «Не может быть, у него было ранение в ногу, он же вот буквально недавно был на связи, наверное, какое-то недоразумение». Она сказала, что он не доехал до больницы, скончался от потери крови. Я спустился в ИЦ к товарищам и пересказал.

Дальше была подготовка к утренней сводке. Нужно было убедиться, что действительно у нас трое погибших, чтобы не выдать в такой ситуации информацию, хоть сколь-нибудь неподтвержденную. Начали собирать информацию по погибшим, искать фотографии, подбивать анкетные данные, искать контакты родственников. Извещения родственников, подбор информации о бое, снятие роликов с разъяснениями обстоятельств боя – закружила рабочая рутина, через которую на нас смотрели с экранов, со сканируемых фото, с роликов все еще живые ребята.

Потом было прощание с ребятами, на плацу перед зданием штаба бригады «Восток» были поставлены гробы с погибшими. Выступил командир Вольга, не в состоянии сдержать слез, произнес прощальную речь, подчеркнув героизм и самоотверженную стойкость всех товарищей, которые даже не подумали ни на секунду о возможности оставить бой, о том, что в этот момент они оказались на острие, перед лицом истории, ее вызова – и они его приняли, без раздумий и сомнений. Пожелал павшим неба – домом. На прощание пришел и Ходаковский, командир бригады «Восток», сказал, что только благодаря тому, что ребята были такие стойкие внутренне и идеологически накаленные, они не оставили позицию, не дрогнули перед превосходящими многократно наступавшими силами врага. Поблагодарил их, и сказал, что на таких людях и стоит все сопротивление киевскому нацистскому режиму, они и подобные им сломали всю зловещую игру врага. Почти всех ребят удалось на время прощания вытянуть с позиций. Мы подходили по очереди к гробам, прощались с ребятами. После этого был оружейный салют. И ребят повезли домой…

Болгарина хоронили на территории уже на тот момент освобожденной, в Кировском, потому удалось поехать небольшой делегацией на похороны. Пятницу же и Белку отправили с сопровождающими.

По правде, до сих пор я не могу поверить, что их нет. Я чувствую, что они рядом, просто на других позициях, пока без возможности ротации. Они вступили в новый бой, они смотрят на нас…

Я верю, что с такими товарищами, с такими героями, стоящими над нами, Победа будет за нами. Ибо наше дело правое! До встречи в СССР!